Когда был друг, ты мог еще стоять,
Ты думал – друг тебя предать не сможет,
Но благородно друг тебя сумел предать.
Упрек, обида – сердцу не поможет.
Нельзя никак наедятся на плоть,
Нельзя на плоть надежды возлагать.
Поможет выстоять всегда один Господь,
Он – как Отец, как любящая мать.
Пусть друг предал, он думает что прав,
Ведь ты ошибки в жизни допускал,
Но Бога не предай, смири свой гордый нрав,
Бог Сына за тебя на крест отдал.
Начни все заново и всех врагов прости,
Забудь все прошлое – обиды и ошибки.
И попроси Христа тебя опять вести
По этой жизни зыбкой, очень зыбкой.
Христос живой, Он видит все и всех,
Поэтому весь суд Ему отдали.
Ты не смотри на видимый успех.
Бог близок к сокрушенным в их печали.
Но только есть условие одно:
Забыть, простить все прошлое до точки.
И будет нам Христом опять дано
Его присутствие среди кромешной ночи,
Его водительство, Его рука во всем.
Неважно, что судачить будут люди,
Но главное: ведет Господь нас в дом,
В небесный дом Своим путем, и любит.

Оружие
Убивают ружьем иль камнем;
Пистолетом, кинжалом, ножом,
Или просто своими руками,
Иль стихия разрушит дом.
А можно убить словами?
Даже Божьими можно иль нет?
Так мы делали? Делают с нами?
Дайте честный правдивый ответ.
Знаю. Я опускала руки
От холодных и черствых слов,
Испытала немало муки
И от фраз, где забыта любовь.
И сама говорила острые,
Как иглы, колючки – слова.
Отвечали таким же мне способом,
Что болела от слез голова.
Поняла я: слова – оружие,
Нужно правильно применять.
Осторожно, живые души у нас,
Перестанем словами стрелять!
Лучше будем учиться ими мы
Утешенье друг другу дарить.
И слова от Божьего Имени,
Только Божие говорить.
Разрушать, созидать без едкостей,
По-отечески и тепло,
Перестанем сражаться в меткости
Слов, что в душах рождают зло.
Бог за слово нас спросит пристально.
Скажет: «Я оружие дал,
А ты безрассудно выстрелом
Праздных слов ранил и убивал».
Научи нас, Господь, оружие
Это правильно применять
И с любовью работать с душами,
Чтобы души людей спасать.

Да, можно
Да, можно пред толпой хорошим быть.
Кричать «Осанна», всех просить покаяться,
С трибун всегда легко людей любить,
А когда с женою брат останется?
Что там, в этом доме? Есть ли мир?
Есть ли снисходительность, доверие?
Или холод сердце леденит,
И в словах сквозит неверие?
Может там от черствости твоей
Стало в доме тесно, как в могиле?
Нет молитвы, нету жизни в ней.
Там все чувства злобой схоронили.
Да, можно с кафедры учить людей
И казаться верхом совершенства,
А потом кричать, ругать детей
И жене доказывать главенство.
Так живут. И Бог тут ни при чем.
Так живут, калеча свои души.
Бог не искушает людей злом,
Сами они семьи свои рушат.
Не хранят любовь, не берегут.
После плачут без любви и веры.
Но напрасен труд, напрасен труд,
Если в жизни личной нет примера.
Изменить все может только Бог
И решить труднейшие задачи.
Он спасти тебя однажды смог,
Может в жизни все переиначить.
Только ты Ему, как есть, скажи
Все, что в твоей жизни происходит.
Не скрывай измученной души,
К сокрушенным Бог всегда приходит.

Духовная война
Затишье на войне казалось сильным счастьем.
Передохнуть, помыться где-нибудь.
И командир приказ отдал для части –
В село войти Степное отдохнуть.
Предупредил о том, что может быть тревога,
Чтобы солдат готов был быть в строю,
К своим скорее выйти на подмогу.
- Послушайте, что вам я говорю.
- Мы защищаем Родину, пред нами
Деревни наши, села, города,
Плененные там жены с дочерями.
Мы ненадолго все пришли сюда.
Передохнем, и снова в бой с врагами
За жизни наших близких и родных,
Но в эту ночь я не останусь с вами.
Мне нужно съездить быстро до своих.
Затишье на войне – побриться и помыться,
Сварить бульон, не всухомятку есть,
Нормальной пищей свежей подкрепиться,
Поговорить, удобно лечь и сесть.
Затекшие размять чуть-чуть суставы,
Черкнуть письмо и вспомнить дом родной,
Который оставляли не для славы,
А чтобы на врага идти войной,
Освободить плененных, уничтожить
Все намеренья гнусные врагов.
Солдат хороший сделать это сможет,
Он выполнить приказ всегда готов.
Село Степное, хаты с низкой крышей.
- Соколики, устали воевать, -
Навстречу мать седая чья-то вышла,
Наверное, солдата тоже мать.
- Располагайтесь, все для вас открыто.
Сальцо, чеснок вот, баньку истоплю.
Расслабились, расслабились, забыты
Наказы быть готовыми к строю.
Кто в бане веником себя хлестает,
Кто квас с зеленым луком ест и пьет,
Кто спит…, да, часть прекрастно отдыхает,
И командир пока что не идет.
Войны как будто не было в помине,
Живьем, как жили, о, блаженный миг!
Но вдруг, средь ночи, кровь от страха стынет,
Раздался командира громкий крик:
- Подьем и сбор! Готовность к бою, быстро!
Вы что, не слышите, вы спите что ли все?
За выстрелом уже несется выстрел
В ближайшей южной леса полосе!
Стучал он в двери, в окна бил прикладом,
Кричал: Подьем! Кричал: Скорей, скорей!
Он убеждал, что торопиться надо,
Он бегал от дверей и до дверей.
Кто-то спешил, натягивая брюки,
Кто-то искал винтовку впопыхах.
Один стонал, поднять не в силах руки,
Его сковал ужасный смерти страх.
- Я не пойду, я здесь останусь, братцы, -
Он в погреб юркнул: «Не пойду с тобой,
Мне надоело воевать, сражаться!»
А там уже вступали братья в бой.
Внезапность их настигла и сразила,
Но помнили о близких и родных,
И мать седая, что их накормила
Должна остаться все-таки в живых!
Мы тоже воины, за нами люди.
У нас война серьезнее друзья,
Давайте расслабляться мы не будем.
И засыпать нам на войне нельзя.
Где будет сын, где будет дочь? С врагами?
Где будут все – в аду или в раю?
Мы ведь хотим всех близких видеть с нами.
Так нужно отвести от них беду.
Не дезертир ли я, не спрятался ли в погреб?
Забыв о чести воина, войне?
Забыв о христианском своем долге,
Живу, как люди мира на земле.
А рядом смерть, стреляют стрелы ада,
Наркотик губит жизни у людей,
Вино и сигареты, а не атом.
Нам защитить их надо от смертей.
Война – молитва. В бой с врагом вступаю.
Молитва, руки поднимаю ввысь!
Молитва! Пусть молитвы не смолкают.
Молитвы наши – близких наших жизнь.

Возревновал я о Господе Боге Саваофе

Это неправда, что только некоторые
Могут в служеньи успех иметь.
Этот вывод – поспешный и ветреный.
Каждый может для Бога гореть.
В маштабе страны, семьи или церкви –
Каждый на месте своем хорош,
Если служение тебе по сердцу,
Если ты место свое найдешь.
Однажды ты должен прозреть, наконец-то!
Спросить у себя: для чего я живу?
За жизнь свою мы перед Богом ответственны,
Нам встреча с Христом предстоит наяву.
Нам хочется жить и комфортно и сыто,
Желание плоти – всегда отдыхать.
Вот книга лежит предо мною открытая,
Рассказ из неё вам хочу прочитать.
«Я пастырем был респектабельной церкви.
Молитвенный дом наш блистал новизной.
В богатом квартале открытые дверцы,
Туда приглашали всех тех, кто с казной.
Асфальт занимали пред церковью машины,
Не просто машины – отличные марки!
Свой бег замедляли роскошные шины,
И жизнь нам казалась хорошим подарком.
Нарядные дамы, мужи в черной замше
Там вежливо, чинно ряды занимали.
В огромном надушенном арочном зале
Их кольца при свете хрустальном сияли.
Конечно, богатым нужно Слово Божье.
Спасенье всем людям дано от Христа,
Но что-то творилось в душе моей все же.
Какая-то в жизни была пустота.
Я ездил домой, как и все, на машине.
Однажды поехал дорогой другой.
Куда-то на встречу ужасно спешил я.
Народ в тех местах бедный жил и простой.
Там девочка шла, рядом пьяная мама,
Малышку она за рукав волокла,
А та что-то ей повторяла упрямо,
А мама, ругаясь, все дочку кляла.
У серого дома лежал прямо в луже
Какой-то старик, я лицо отвернул.
Брезгливо поморщился, взгляд сделал уже.
Нечаянно в зеркало вдруг заглянул
И сам себе стал я до боли противен.
Я – пастырь, богатым с улыбкой служил,
А грязных и бедных презрел в этом мире.
И в сердце меня там Христос укорил!
И я специально стал ездить дорогой
По бедным кварталам, дилемма внутри,
Как должен я жить и служить перед Богом,
Чтоб Бог в Небесах меня не укорил?!
Кругом столько горя, мы просто не видим,
В блестящих машинах скользим по шоссе.
Заносчивым взглядом легко так обидим,
Все маски меняем на милом лице.
Увидел больных я, грехом изнуренных,
Разбитые семьи и пьяный угар,
Детей, на сиротство почти обреченных,
И в сердце моем возгорелся пожар!
Меня в моей церкви не понимали –
«Так жить не могу я!» - тогда я сказал.
Там быстро других пастырей назначали,
А я о Тебе, мой Иисус, ревновал.
Я должен им свет принести, этим грешным.
Квартиру в квартале купили мы том,
Делились с другими едой и одеждой.
Детей накормить приводили в свой дом.
Потом Бог призвал меня в церковь другую.
Людей там немного – всего пятьдесят.
И жизнь их прекрасную, хоть и простую,
Я принял, к Христу направляя свой взгляд.
Нет дома молитвы, но есть кафетерий
При школе, аренду собранью давал.
И я проповедником стал у них вскоре.
«Жить буду вот так» - я тогда полагал.
Прошел ровно год, к нам приехал служитель
С Уганды и стал говорить о Христе.
Сказал: «Может, вы чем помочь захотите,
У нас геноцид, хлеба нет бедноте.
Ведь мальчик, пришедши однажды к Иисусу,
Отдал Ему хлеб, да и рыбу свою.
Быть может, Дух Божий сегодня коснулся,
Услышали, братья, вы просьбу мою».
Подумал тогда: «Я ведь все почти отдал,
А если опять помогать, как же сам?
Когда же наступит и праздник и отдых?
Я хлеб Богу отдал….
Я хлеб Богу отдал….
Я хлеб Богу отдал…. И рыбу отдам!
Решили с женой мы делиться, чем можем.
Иисус обратился, ну как не помочь?
И братья, и сестры сказали – поможем!
Прочь всякая алчность, и жадность вся прочь!
Иисус очень щедр, Он восполнил убыток
Живыми людьми, наполняя наш дом.
Нас было всего пятьдесят и не сытых,
Почти что две тысячи стало потом.
Сейчас у нас снова нужда, дорогие,
Жилье для бездомных желаем купить.
Чтоб семьи, кто кров потерял, их родные
Могли по доступной квартплате там жить.
Закончу рассказ, остальное известно.
Так будем служить, или наоборот?
Позвольте представиться: пастырь я местный,
Зовут меня Ренни, фамилия – Скотт».
Ты взглядом кругом осмотрись, может кто-то
Нуждается в чем-то, - его поддержи.
Быть может, утешить вам надо кого-то.
Частицу отдай христианской души.
Возревнуй о Боге, возревнуй сегодня.
Возревновать – значит служить для Него.
Исполнить, как Илия, волю Господню,
А сердце потом не жалеть своего.
В масштабе страны, семьи или церкви, -
Каждый на месте своем хорош,
Если служенье тебе по сердцу –
В небе награду свою найдешь!

Играй дальше
Случай из жизни польского композитора Яна Падеревского (1860-1941)

Концерт пианиста придите послушать.
Чудестно играет и трогает душу!
И плачут все струны в душе вдохновленной.
Он в музыку эту, наверно, влюбленный.
И, словно весною, душа расцветает,
И боль вся уходит, печаль в ней вся тает.
Она окрыленною птицей взметнется
И ввысь улетит, и обратно вернется.
Ну что, убедил? Убеждения вески
Играет маэстро там, Ян Падеревский.
Из Польши приехал в Америку, люди,
Играть он сегодня и завтра вам будет.
И люди огромной толпой собрались,
И в зале концертном огни все зажглись,
И публика села, маэстро играл,
И звукам прекрасным там каждый внимал!
А время так мчится, последний уж такт.
И публика слышит объявлен – «антракт»!
Закончился отдых, пирожное съели,
С вниманием жадным на место все сели.
Но что же случилось? На сцену мальчишка
Стрелой выбегает так смело и быстро.
Он сел к фортепьяно и начал бренчать,
По клавишам гладким нелепо стучать.
Родители машут: «Обратно вернись!»
И шепчут из залы: - «Ну, остановись».
А он как маэстро, пусть плохо играет,
Но все же великому он подражает.
Великий маэстро на сцену вошел
В смятении публику там он нашел.
Испуган и мальчик, ведь звуки из фальши…
Но слышит так нежно: - Играй, малыш, дальше.
И, встав за спиною того малыша
«Давай поиграем» - сказал не спеша.
Пиликал малыш, композитор играл,
И музыкой дивной наполнился зал.
По клавишам пальцы бежали легко,
Но взгляд композитора был далеко.
Он вспомнил, как в детстве он начал играть,
В семь лет свои ноты пытался писать.
Он рос в Украине, в подольском селе.
Никто не увидел талант на челе.
Он рос незаметным, неумным на вид.
И люди сказали: «Успех не спешит».
Но щедрый Господь благодать дал с небес.
Тебе посвящаю мой Бог и Творец,
Я все эти звуки, и счастья моменты,
Тебе, мой Иисус, эти аплодисменты!
Да, зал ликовал, встали все с мест своих
И их поздравляли, теперь уж двоих.
Овации бурные им, только им!
Маэстро, малыш, да, теперь им двоим.
Довольный малыш наконец-то ушел,
Но в этом примере я чудо нашел.
Мы в жизни пытаемся как-то играть,
Пиликать по струнам, стучать и бренчать.
И часто, так часто вдруг рвется струна…
Бывает, отчаянья хлынет волна,
И звуки нам кажутся жизни из фальши,
Но слышим от Господа: - Сын, играй дальше!
И снова любовью сердце забьется
И клавиш тихонько Христос прикоснется.
Нестройную музыку нашей души
Он сделать красивой и стройной спешит.
Он нам помогает её выводить.
Да, с Ним можно верить, да, с Ним можно жить!
И разве мы что-то смогли б без Него?
Все лучшее, доброе, все от Него!