Отец, услышь мое моление, быть может, я в последний раз В молитве возношу прошение, в жестокий свой, предсмертный час. Я смертной муки не боюсь, ведь я, Творец, к Тебе стремлюсь. Всегда, идя со мною рядом, я по Твоим великим взглядам В любви небесной возрастал и вот теперь, мой час настал. За Слово истины высокой, не может враг никак понять, Что мне не страшно умирать, пусть даже смертью и жестокой. Но вот молитву возношу, открывши боль души своей, Творец, о матери прошу: о, помоги несчастной ей, Ведь у нее здесь один единственный, любимый сын, Храни ее, Отец мой вечный, Своей любовью бесконечной, Ее Тебе я отдаю, в Твои Божественные руки, О, дай ей силы, я молю, в последний час мой смертной муки. Сейчас, склонив свои колени, я пред лицом Твоим молюсь, А завтра утром, на арене, к престолу славы вознесусь. И сердце радостью объято; еще чуть-чуть, еще немного И я взлечу в небесный град, и буду жить с Тобою, с Богом. Ночная спящая столица, великий город - город Рим, Где глубоко, в сырой темнице, молился вольный неба сын. Ночная летняя прохлада укрыла все своей росой И тихо, спящая отрада, дарила сладостный покой. Молитвой сердце укрепив, спокойно спал страдалец юный И луч, в окно проникнув, лунный, его собою осветил: В нем все дышало красотой, в чертах небесного лица В предсмертный час он был спокоен, как сын великого Творца. Таких, как он, в тот час не мало за Бога свято умирало, Чтоб средь языческих держав любовь Христа торжествовала. И кровь Божественных детей арены Рима обогрела, Но все сильнее, средь скорбей, живая вера возрастала. Вот ночи время пролетело, и дверь тоскливо заскрипела, И стража выполнять указ идет. И он в последний раз по римским улицам шагает, И с болью в сердце вспоминает: О сколько же его друзей дорогой этой прошагали И после, свято умирали от жутких пыток палачей. Но тут, дорогу преграждая, к арене не успев дойти, Он взгляд знакомых глаз встречает, почти в конце всего пути, Как сразу руки ослабели, как сердце заболело рано, Губами слышно еле-еле, он прошептал с тоскою: "мама". И сразу сердце с болью сжалось от муки дикой, неземной, Во взгляде просьба, вдруг, прорвалась невыразимою мольбой: Не надо, мамочка, ты слышишь? Меня ведут же убивать, Ведь ты с трудом от боли дышишь, Зачем тебе сильней страдать? Сейчас откроют клеток двери, Как в муке будешь ты взирать, когда меня на части звери Клыками будут раздирать! О, пожалей себя, родная; молю уйди, не мучь себя, Как страшна мука эта злая, Уйди же мать, прошу тебя!.. Но материнский взгляд глубокий сказал с любовью неземной: Сынок, я здесь не одинока, со мною Бог, Отец Святой. Ты прав, жестока эта мука, Но наш Господь страдал сильней, Иди, пусть краткая разлука приблизит нас к Царю царей. О, христианское терпение, как силен Бог твой в небесах, Не знают, что такое страх твои наследники спасения. Пред всем народом воин веры (какой он все же молодой), Последний вздох - прыжок пантеры и льется кровь его струей. Закрылись юные глаза, венец страдания приемля И материнская слеза упала на сырую землю. Года летят, летят стрелой, как быстро время пробегает И мы, идя земным путем, следы кровавые встречаем. Они все время там лежат, их толща времени не скроет, Они о многом говорят, все воды мира их не смоют. Быть может, каждого из нас страдания в мире так же ждут, Но Тот, Кто нас однажды спас благословит земной наш путь. Пусть будет горе, пусть мучения и испытания впереди, Но мы идем в страну спасения в надежде, вере и любви.
| 
