Наверное, вы не раз осуждали людей, которые, например, продают детей или даже свое тело, только чтобы обогатиться или жить как-то получше. Подобные люди считаются аморальными, а мы, мы другие, мы хорошие и на такое не способные. Мне нравится теория на счет того, что при рождении в человеке все поровну – и злое и доброе начало. И от самого человека зависит то, каким он вырастет, каким он станет, что он будет собой олицетворять – свет или тьму.

Ира обычная деревенская девушка за не большим исключением – она очень чувствительна. Для нее увидеть открытую рану, даже если это просто глубокая царапина – трагедия. Она будет страдать так, словно произошло что-то ужасное и не поправимое. Как и многим деревенским жительницам, ей приходилось не раз потрошить заколотых куриц. Это – отдельная история. Как только Ира узнавала, что сегодня родители планируют заколоть парочку пернатых, так сразу же начинала кричать. Она отговаривала папу, аргументируя, что петух очень тощий, а курица несет много яиц, что заколоть можно потом когда-нибудь. Но родители были непреклонны. Пара взмахов топором, глухой крик, звук рассекающих воздух крыльев и отвратительное клокотание выбрызгивающейся из горла крови. Потом трупики уложили в таз с кипятком, чтобы те прошли еще один уровень высочяйше-искусстной пытки. Запах палено-вареных перьев противно щекотал в носу и вызывал сильные позывы к рвоте, но Ира знала – это еще начала. Потом и происходило основное действо – трупики нужно было общипать и часто вместе с перьями вырывался и клочок кожи, а иногда и даже мяса. При каждом таком происшествии девушка кричала так, словно это от неё самой оторвали кусочек плоти. Она морщила нос, закрывала глаза, и театрально стонала, пока не происходило очередное такое ЧП. Что и говорить, но её трупик почему-то всегда был более закамуфлирован, в то время как тушка маминого петушка всегда чистенькая и аккуратненькая. Но освободить от перьев – начало пути, потом надо это безобразие опалить. Этот этап происходил более-менее спокойно, но правильно говорят – затишье всегда перед бурей. После того как трупики помыли и привели в стерильный вид необходимо произвести операцию, то есть банальное вскрытие тела. В эти моменты ничего толкового Ира не могла сказать. Она лишь издавала односложные звуки, из которых «фууу» - самое распространенное. Закрыв глаза, она делала первый надрез, потом сморщившись так, словно съела лимон в прикуску с чилийским перцем, вырезала отверстие побольше, далее бормоча что-то очень ворчливое, просовывала руку в тело и вытаскивала кишки. Более детально описывать не буду, но вы и так уже поняли – процесс не приятный, а с таким отношением как у Иры он еще и чистое варварство. Я это описала, чтобы вы поняли какая же она чувствительная.

И вот Ира, такая утонченная, такая нежная и слабая, могла всем казаться не способной обидеть даже муху, как любят говаривать люди. Ан-нет, все не так. Когда-то давно, когда Ирочке было всего лишь 10 лет, она проявила себя с иной стороны, показав, что за деньги человек способен переломить себя каким бы он не был по натуре.

Это был очень урожайны год, но не только на продукты, но и на размножившихся крыс. Все сарайки кишмя кишели этими маленькими, пардон, упитанными, ведь это был урожайный год, грызунами. Никакая отрава их не брала, а на кошек надежды нет – это был урожайный год, и как говаривал отец Иры – зажрались. Кошки лениво смотрели как наглые и бесстрашные полчища серых крысят вальяжно прогуливаются прямо у них перед носом. Родители Иры долго смотрели на это дело, видимо терпения у них много отыскалось, но однажды все же произошло то самое «упс».

Ирочка очень любила разводить всяких животных. У неё были и черепашки, и рыбки, и хомячки, а однажды захотела она беленькую мышку с красненькими глазками. Папа, зная, что Ирочку не переспоришь, поехал в поисках мышки в город в специальный магазинчик. Как оказалось, мышки нынче в моде, поэтому единственное, что он нашел – крысу. Точнее крыса, который именно такой, какого хотела дочка – беленький с красными глазками. Но покупать его для жизни в полном одиночестве не гуманно, вот и прикупили сразу же ему в пару жену. А она оказалась исключительной серостью. Да, да, это была серая крыса, которая подозрительно сильно смахивала на тех, которые бегали по сараю. К сожалению, родословную крыса не предоставила, так что выяснить имеет ли она какое отношения к одичавшим грызунам, не было возможным. Подозрительно на неё посматривал отец, подозрительно на крыса облизывалась кошка. И как оказалось потом -это было не спроста.

Время шло, и крыса благополучно родила семь крысят, которые так же благополучно выросли. И вот ведь какие – ни один не пошел в отца! Все серенькие как мама, а, значит, проявляется дурная наследственность. Чтобы не нервировать своего отца, Ира быстренько пристроила малышей к друзьям, которые ходили в школу потом с этими животными. Верх моды – подложить учителю крысу в стол. Но парочка детишек все же осталась. Один весь, копия мать, Ира даже путала его с Ларисой, так звалась крыса-мать. А второй почему-то имел парочку черных пятен! Вот так и жила эта семья, нервируя Ириного  отца, который не мог избавиться от уличных крыс, а тут еще под носом эти ползали. Когда стало известно, что Лариса скоро вновь станет мамой, случилась трагедия. Кошка все же поймала крыса и изрядно потрепав, позволила несчастному тихо сдохнуть. Дело было плохо – Ирочка любила крыса, поэтому отец откупился от детских слез, заплатив за крысу не малую для ребенка сумму, которую та сразу же спустила на шоколад.

Но не для одной Иры смерть крыса была ударом – Лариса тоже тяжело переживала смерть мужа, и поэтому когда новый выводок родился, быстренько их всех съела. Но, к сожалению, она вошла во вкус и съела потом и двух своих уже взрослых детей. В гордом одиночестве вдовствовала Лариса, потому что Ира  не могла той простить её кровожадности и даже перестала кормить. Папа ворчал еще больше, так как за крысой приходилось теперь ходить им с мамой. И вот предложил папа:

- А давай мы Ларису выпустим в сарае, она там быстро всех съест. Она теперь вошла во вкус и будет канибалкой. А я тебе за неё заплачу.

Умная девочка быстро смекнула: на крысах нажиться можно. И тогда она спросила у отца:

- А если я выловлю крыс, ты мне за каждую заплатишь?

- Ну конечно, - ответил отец, уже надеясь на то, что сразу же решит несколько проблем: и от крысы дома избавиться, и крыс в сарае убавиться. Да еще и ребенок спокойным будет – все путем. Но не знал добрый папа свою дочь. Взяв два ножичка, пошла она в сарай и села возле большой щели в полу, насыпал там зерна немного, начала ждать. Крысы быстро проявились, а она тюк ножичком, но нет. Проворный крыс попался, так просто не поймать. Одним она пыталась их проткнуть, а нож второй – чтоб подтолкнуть, так и ловила. И вот удивительно – проткнуть умудрялось, крысы в муках умирали, но в тот момент не думала Ира о том, что убивает, она лишь считала, сколько денег получит и что сможет купить. Конечно, руки дрожали, когда вдруг кровь мелькала на ножике, и сердце девочки сжималось – кровь же! Но она вспоминала об обещании отца и вновь начинала считать, а сколько ей нужно убить крыс, чтобы получить хорошую сумму денег. Нет, если бы было возможно их поймать, то она бы конечно поймала и живьем сдала, но увы, крысы нынче наглые и умные пошли. С ними только так.

Сколько крыс она поймала – я точно не знаю. Может штук пять и семь, но папе их принесла, показала, деньги получила и потом Ларису отпустила. Ножи мама долго с хлоркой мыла, а девочка…. Много шоколада купила.

Мораль сей сказки такова: многие из нас сейчас кажутся одними, но в детстве обнажались совсем другие стороны их натуры. Сегодня кто-то может сказать – никогда, а завтра, когда наступит что-то этакое – сразу же броситься бежать против своих убеждений. Человеческая натура полна сюрпризов и только если с помощью Божьей, то можно ручаться за что-то, а своими силами и своими представлениями мы лишь лжецами и будем. Обещания и заверения того, кто даже не имеет полного представления о том, насколько низкой может быть человеческая натура, независимо от воспитания и жизненных принципов, ничего не стоят. Мы можем лишь надеяться, что с Божьей помощью будет действительно – никогда.