Продержаться еще немного. Для чего, ради чего? Вопросы, в голове вопросы за вопросом и воспоминания. Словно ты находишься под пересечением огня и ничего не способно тебя спасти и защитить. Ты смотришь поверх волн и видишь страх и панику, яркое слепящее солнце, нежно-голубое небо, выглядывающее через тучи. Идеальный день, для того чтобы умереть. Звучит так словно это сцена из какого-то фильма, но это – твоя жизнь и сегодня она может так глупо оборваться. Ты знаешь, что все бесполезно, что до берега слишком далеко, что ты не сможешь доплыть, что у тебя просто не хватит сил. Сколько там километров? Не меньше трех, наверное. Такое расстояние пройти не так то просто, а тут плыть. А, может, стоит попробовать? Все равно выбора нет. Но ты не можешь, потому что все силы идут на поддержание твоего тела над водой. Кажется, что если ты еще хоть чуть-чуть поднажмешь, то все, пойдешь ко дну, наступит конец. Сколько еще ты сможешь вот так? И самое страшное, что нет надежды на то, что вас спасут. Когда мимо вас проплыл первый корабль, а что это было точно, ты не можешь сказать, сердце твое было готово воспарить. Ты уже видел в своем воображении как вас достают из воды, поят горячим, обжигающим чаем, укутывают в одеяло… Но они проплыли мимо. Вы кричали так, что казалось и Бог, если Он есть, должен был напрямую услышать этот крик, что даже люди, которые там, где-то в нескольких километрах от вас гуляют по берегу, должны были слышать. Но эти, на корабле, они не слышали. А должны были! Они должны были слышать и наверное слышали, но почему они не остановились? Разве сложно не увидеть как на поверхности водоканала, словно мухи в молоке, бултыхаются люди? И чем больше они удалялись, тем сильнее холодело тело, тем больше какой-то цепкий страх сковывал ноги, опутывал руки. Горло уже охрипло, и ты бы хотел крикнуть кому-то кто рядом, где-то там виднеется пятном, чтобы ободрить его и самого себя в первую очередь, но не можешь. Еще живой, еще бьется сердце, еще мысли кружатся в голове, а ничего не можешь: ни крикнуть, ни подплыть поближе, ничего. Живой, но уже вычеркнутое имя, уже траурная ленточка на фотографии....  И мысли твердят: «Отступись, хватит мучиться, расслабься, доверься воде, она знает свое дело». Ложь. Сегодня вода – убийца, а убийца не может быть добрым, милостивым, нежным и ласковым. Убийца – это злодей, это враг, это вор, это тот кто отнимает все дорогое и ценное сразу. Сейчас, когда есть возможность умереть, то есть получить то, о чем ты думал еще вчера как об освобождении от всех забот, от всех проблем, от тех сложностей, что свалились на тебя, ты понимаешь одно – надо выжить. Но как? Кто знает, когда по этому курсу, где-то рядом с ними проплывет еще что-то. И тем более разве можно быть уверенным, что тоже не проплывут мимо? А может они уже умерли? Ведь так много говорят о клинической смерти, когда душа выходит из тела. Да, наверное, ты уже мертв, тебя как такового нет, и поэтому они и не остановились – зачем менять свой курс, отклонятся от графика, чтобы собрать трупы? Все равно рано или поздно их прибьет к берегу, а там  найдут те, у кого будет время, позвонят куда надо, потом их опознают, похоронят. Ведь раньше, когда во время казни отрубали голову, то еще какое-то время она моргала и переводила взгляды с одного человека на другого. Вот и ты сейчас, наверное, так же. Но нет,  ты шевелишь пальцами, чувствуешь, как болит  рука и вспоминаешь что там глубокий порез от стекла иллюминатора. Интересно, а где та девушка, которой ты помог вылезти? Сейчас ты вспомнил не то её искаженное страхом лицо в окне, когда она била по нему руками, ты вспоминаешь, как она гуляла по палубе, её ужасную зеленую шляпку, её милую улыбку и то, как она обнималась со своим парнем на берегу. А ведь, казалось, ты её даже и не замечал до этого. Человеческая память иногда может преподносить сюрпризы. И ведь не зря говорят, что перед смертью вся жизнь проходит перед глазами. Ученые это объясняют тем, что, умирая, мозг начинает работать на всю мощность и человек в один миг вспоминает все, даже мелочи, даже то, о чем не мог подозревать, но что происходило в его жизни. И так как событий очень много, то они, торопясь, в разнобой, проносятся в голове с удивительной скоростью. Тебе интересно, а какие факты из твоей жизни вызволит мозг на поверхность. Столько всего было и сейчас, своими усилиями ты не можешь вспомнить. А если вылезет то, чего ты бы и не хотел помнить? То, о чем ты так долго пытался забыть? Хотя, может это изощренная шутка судьбы? Напоследок, вдогонку, так сказать. Чтобы ты помучился от горечи и боли прошлого, перед тем как наступит вечное небытие, перед тем как все это, наконец, закончиться. И ты закрываешь в ужасе глаза, умоляя свой разум сжалиться над тобой. Разве не достаточно того, что ты видел в последний твоей жизни день? Этот хаос, это ад на земле. Все вокруг словно сошло с ума: люди выпрыгивают даже с верхней палубы, некоторые получают ранения, ударяясь о теплоход, их тела удивительно громко, не смотря на шум, ударяются о поверхность воды. Да и сама вода в непонятном бешенстве атакует пароход, захлестывая тугими волнами палубу, проникая во внутренние помещения. Сегодня вода, словно голодный хищник, что ищет жертву, но нет, чтобы остановится и насытиться, она рвется дальше, чтобы переубивать всех, а уже потом пожирать их тела, когда они будут покоиться на дне. Страх  стал настолько осязаем, что создается впечатление, что он имеет схожую с водой структуру и обволакивает холодными потоками каждого, кто не успеет увернуться. А как тут увернуться, когда отовсюду льет? Многие бросают взгляд на небо, и, наверное, проклинают дождь, ведь это из-за него произошло это бедствие. А может они проклинают Бога? Ведь Он дает дождь, Он дает все. Трудно в такое время вспоминать что-то хорошее из того, что мог дать Бог, когда слышишь крики, когда раздаются горькие рыдания, когда мать нещадно орет, пытаясь найти своего сына. Да и плохое не приходит на ум, кроме того, что происходит сейчас.

В музыкальном салоне, там, где сегодня после обеда назначено представление, вода замуровала детей. Плачь, похожий на истеричное жужжание пчел, стук и скрежет. Возможно, нет ничего страшнее, чем быть запертым в комнате и понимать, что не сможешь выбраться, что так и умрешь там. Дети этого не осознают, им кажется, что скоро их спасут, их вызволят оттуда и все будет нормально. Наивность, детская вера в то, что все будет хорошо,  спасает их от раздирающего сердце страха, от не выносимой паники, что сковывает внутренность взрослых. Но те, кто слышат эти крики, этот плачь, те, кто видят, как вода заливает теплоход, они знают, что дети будут заживо похоронены под водой, что их могилой станет этот проклятый музыкальный салон, где вместо представления им показывают последние мгновения не долгой жизни. Кто-то бросается в воду, желая их спасти. Но как? Если открыть дверь в салон, то вода быстро проникнет внутрь. Удастся спасти одного-двух, а остальные? Дети ведь не умеют плавать. Вытащишь на поверхность, сюда, где вода сбивает с ног, где дождь заливает, где люди в панике готовы столкнуть любого, даже ребенка, лишь бы спастись. А что потом? То, что должно произойти – неизбежно и от этого ощущаешь себя еще более паршиво. Люди выбегают, словно муравьи, кто-то натягивает ярко-оранжевые, похожие на кожуру апельсина, спасательные жилеты. Сейчас нельзя сказать, где лучше всего находиться: в коридорах захлестывает потоками воды тех, кто пытается убежать, тех, кто в каютах просто-напросто замуровывает заживо, вода медленно просачивается сквозь щели. Наверное, те, кто смотрели фильм Титаник, сейчас вспоминают все варианты, которые использовали герои для вызволения. Но то, что было там и то, что здесь – разные вещи. Здесь нет времени, здесь время работает против людей, здесь никто не думает о том, чтобы помочь кому-то спастись. Здесь обслуживающий персонал, зная, где что лежит, разбирает спасательные жилеты, они же надуют плоты, пытаются спустить шлюпки, но при этом сами же и занимают свободные места. Дети, женщины, старики – о чем вы говорите? Это только в фильмах спасают слабых и беззащитных. В реальной жизни спасаются и выживают сильные, те, кто ради своей жизни готов идти по головам. Так можно даже и туфли не замочить.

Все смешалось: крики, вопли, стоны. Вода упрямо силиться смыть в свою пучину каждого, кто еще находится где-то на палубе, и с силой штурмует тех, кто находиться в каютах. Многие бьются в истерике, кто-то пытается выбраться, но через дверь удается лишь сильным и ловким мужчинам. Стихия не хочет сдаваться и на поверхность выбираются единицы. Но все же можно в чем-то позавидовать и тем, кто находиться где-то там, замурованный. Ведь они могут попытаться дозвониться родным, поговорить с ними. Эти последние слова – они много стоят, тем более что дозвониться удается опять лишь единицам. Да и мало кому пришло в голову – позвонить. Из тех, кто схватились за телефоны, никто не стал дозваниваться в службы спасения, люди звонили тем, кого они любят: мужьям, женам, детям, родителям, братьям, сестрам. Сказать в последний, а может и в первый раз слова любви, ведь о ней так редко говорят тем кого действительно любят, но кричат ради тех, о ком в такие вот мгновения, когда смерть близко, и не вспоминают даже.

Среди всего этого хаоса, невообразимой какофонии звуков, удавалась слышать эти разговоры, эти небольшие островки удачи, которые можно назвать лишь только чудом и не иначе. Во время такой непогоды сигнала просто не могло быть, но некоторым людям, словно в компенсацию того, что им приходится сидеть замурованными и ожидать смерти, хотя они ждали спасения, была дана Богом такая возможность. Горькую иронию вызывала музыка, которая раздавалась из колонок. В знаменитом фильме про  кораблекрушение, когда музыканты продолжали играть, не смотря ни на что, это вызывало грустные улыбки, а иногда и восхищение. Но здесь, сейчас, когда это происходит на самом деле, музыка лишняя. Многие думали: «Хватит, прекратите, замолкни все!» Потому что музыка в сочетании с плачем, шумом волн, скрежетом и криками, казалось ядовитым и просто не выносимым сочетанием. Потому что эта веселая музыкальная пьеса контрастировала с происходящим, но не поднимала настроения, не вселяла надежду,  а наоборот наполняла отчаянием.

Несколько минут, и теплоход скрылся в жадной пасти водохранилища, оставив на поверхности около сотни людей и большие переливающиеся пятна мазута и солярки. Да, для тебя это еще один повод думать что Кто-то, зовущийся Богом, решил сегодня вдоволь повеселиться. Мало того, что ты с трудом смог выбраться с этой ловушки, которой стал для вас теплоход, мало того, что ты разодрал руку стеклом так, что от боли тяжело шевелить ею, но иначе не возможно держаться на поверхности. В довершение  всего тебе приходится барахтаться в мазуте, которое противно пахнет и вскоре у тебя начинает кружиться голова, во рту появляется не приятный привкус. Да, теперь ты знаешь какова эта гадость на вкус. Ты пытаешься выплыть на участок, где чистая вода, но это пятно не отпускает тебя, словно заковав в свои сети, и следует за тобой. Не сдержавшись, да и смысл думать о приличном поведении сейчас, ты ругаешься вслух. Ты зол, ты раздражен, ты плывешь, надеясь, что тебя пустят на один из плотов, хотя бы дадут подержаться за край, чтобы набраться сил.

Проходит время, и теперь ты знаешь очень многое про человеческую сущность. Про то, что те люди на корабле проплыли мимо, ты особо не задумываешься. Сытый голодному не товарищ. Там скорее всего люди подумали, что у вас коллективный заплыв, что это такое упражнение для поддержания фигуры. Зачем мешать кому-то заботиться о своем здоровье? А грязевые, то есть мазутные, ванны – очень полезно для кожи. Да и принять немного солярки или керосина внутрь – полезно для желудка. А психологическая встряска опять же активно расщепляет жиры. Все для вашего здоровья. Так что нет, ты не думаешь про этих людей, что, наверное, сейчас уже пристают к берегу, планируя пообедать, сходить в кино или погулять по парку. Ты думаешь о тех, кто, так же как и ты оказался в этой ситуации. Те, кто тоже вкусили этот ужас, этот страх, те, кто видели злобное торжество стихии, кто видели праздное шествие смерти по волнам, они оказались коробкой с сюрпризами. Мало приятного открылось твоему взору, но теперь ты вспоминаешь слова, сказанные, когда соседкой: а за жизнь свою человек отдаст все, что есть у него. Вроде так написано в Библии. Мудрая книженция, ничего не скажешь. И главное точно подмечено: за свою жизнь, за спасение самого себя, человек отдаст все, даже совесть, вместе с воспитанием и прочими пережитками прошлого. Лишь бы выжить, лишь бы спастись. А другие… а что другие? Им ведь не зачем жить, им ведь хватило и того отрезка времени, что у них было до сегодняшнего дня. Да и к тому же, кто успел, тот и выиграл. Кто виноват, что ты такой вот не расторопный? Из-за твоей медлительности никто не собирается страдать и уступать тебе места хотя бы на несколько минут. Знают таких как ты: пусти на минуту и все, не сгонишь потом. А умирать за тебя никто не хочет, это ты  уж сам как-нибудь.

Только в фильмах и красиво выдуманных романах люди объединяются вместе, чтобы выжить, реальность же имеет более не притязательные очертания. Но ты и об этом уже не думаешь. Сейчас главное продержаться, на зло им, наперекор стихии, но только бы продержаться. И вот, когда ты видишь еще один корабль, грузовое судно, то понимаешь, ради чего боролся все то время. Шанс есть всегда и если один прошел мимо, то этот точно вызволит их. Сердце наполняется радостью, на глаза наворачиваются слезы,  и ты их даже не стыдишься. В такой момент радость проявляется самыми крайними мерами. Тем более ты настолько промок, вода то и дело накрывает тебя волнами, что разглядеть слезы просто не возможно. Ты чувствуешь, как силы наполняют твое тело, они берутся не известно откуда, и живительной струей протекают от кончиков волос до пальцев на ногах. Ты судорожно вздыхаешь, думая только об одном – ты смог, ты выдержал, ты выжил. Судно медленно проплывает мимо. Наверное, они сейчас развернуться, чтобы удобнее подобрать вас. Ты начинаешь плыть, чтобы приблизиться к другому человеку, и тем самым облегчить ваше спасение. Каждый взмах рукой отдается волной боли, но ты не замечаешь этого. Боль не доходит до сознания, потому что там основная мысль: «Мы спасены!» Ты плывешь, но, замерев, бросаешь взгляд в след удаляющемуся грузовому судну. Все силы, и даже те, что оставались где-то на донышке, резко схлынули, и опустились в воду. Ты не можешь понять что происходит: первый корабль проехал, второй – тоже. Время идет, вы промокли насквозь, замерзаете, теряете последние силы, а они словно издеваясь, проходят именно по этой территории, ни на километр дальше. И самое отвратительное, что проходят-то они мимо! Ладно, ты пока еще вроде держишься, хорошо, что в школе занимался лыжным спортом, но ведь тут много людей, которым так же как тебе не досталось места на плотах, и которым не удалось разжиться жилетами. Они держаться, как они-то держаться? Или они уже накрыли своим телом дно водохранилища? А, впрочем, разве кого-то это волнует? Тех, кто проплывает мимо точно не заботят такие мелочи, они о такой ерунде не задумываются. И уж тем более они не знают, какого это – видеть как твой шанс на спасение вновь и вновь проплывает стороной. Кажется что все, теперь конец. С каждой минутой ты приближаешься к черте между жизнью и смертью, но ты не хочешь умирать. Столько еще не сделано, столько еще не увидел, не сказал, не узнал. Тебе рано  умирать, ты не готов, но никого это не волнует. Нигде на всей этой огромной планете нет человека, который бы знал в каком ты сейчас состоянии, что ты сейчас готовишься перестать быть живым, но не по своей воле. Не по своему желанию ты уходишь в иной мир. От ощущения одиночества, ты закрываешь глаза, понимая, что не хочешь видеть тех, кто так же как ты барахтается во всем этом. Пребывая в такой же ситуации, как и ты, они не смогут тебя понять, они не смогут почувствовать то же самое, что и ты. Потому что они – другие. Но и для тебя понять их – тяжелое занятие, почти не возможное. Каждый находиться в своем маленьком мире, который даже в таких вот ситуациях, имеет ограду высотой не преодолимой. Умирать в одиночестве, окруженном такими же несчастными, как и ты – не приятный удел. И чтобы не ощущать себя совсем уж отвратительно, ты решаешься на отчаянный в твоих глазах поступок – на разговор с Богом. С тем самым Богом, Который и устроил все это. Ты начинаешь именно с этого – с обвинений, ведь тебе кажется, что именно Он виноват во всем происшедшем. Слова изливаются потоком и вот ты начинаешь уже рассказывать о событиях прошлой жизни, чувствуя как облегчение наполняет твое сердце. Ты не просто высказываешь наболевшее, ты делишься с Кем-то, зная, что тебя выслушивают и ощущаешь, что Бог становится тебе ближе. Что Он не враг, не противник, Он все знает и понимает, Он чувствует твою боль и не оставляет даже когда ты начал Его злословить, когда ты начал Его обвинять. Он рядом не смотря ни на что и в любой ситуации которая происходит. Но мысли начали атаковать, доказывая, что тот факт, что два корабля проплыли мимо, а силы на исходе – не проявление чье-то заботы, скорее даже проявление неприязни. И эта зыбкая вера в провиденье, в предопределение Божье, начала таять, словно туман с наступлением тепла. Ты стискиваешь зубы, и медленно идешь ко дну. Все, силы закончились, ты уже не можешь больше держаться на плову, ведь прошло уже несколько часов. Сколько точно – ты не знаешь, да и не имеет значения, ведь ты не участвует в соревнованиях по выносливости. Да и смысла нет, ведь все равно никто не приедет на помощь. И ты думаешь, чувствуя, как вода смыкается над твоей головой, что можно попросить помощи у Бога. А вдруг поможет? Пусть нет шансов, пусть все безнадежно, но, а если? А вдруг? И ты мысленно просишь о спасении и как только мысль сформировалась, то что-то вытолкнуло тебя вверх и ты замечаешь, что появились силы и ты можешь еще держаться. И даже рука перестала болеть. Что это? Неужели Бог? Неужели Он действительно может помочь, стоит только попросить? Ты отказываешься верить в это, но понимаешь, что не можешь не верить, это просто не вмещается в твою голову. Потому что наблюдая как силы тают, как корабли проплывают, как время тает, ты осознаешь, что открывшееся второе дыхание – это дар Бога, это не  случайность, не совпадение. Это – закономерность: стоит только попросить, и Господь придет на помощь.

Ты начинаешь благодарить Его, понимая, что и дальше Он не оставит и поможет. Потому что больше некому, потому что больше не откуда ожидать спасения. Проходит несколько минут, и ты слышишь, как в громкоговоритель объявляют о том, что вас приехали спасти. Ты отказываешься это воспринимать, потому что кажется, что вновь проплывут мимо. Но в этот раз все иначе: на нескольких шлюпках рассредоточившись, вас по одному подбирают, ты соскальзываешь с бортов лодки, потому что весь в мазуте, но тебя подхватывают и втаскивают. Пока тебя везут к кораблю, то ты  все не можешь понять: правда это или ты просто-напросто бредишь? А, может, ты все-таки умер? И это ангелы явились на шлюпках… нет, бред! Ангелам не нужны лодки или что-то еще чтобы вытащить человека. Это люди, и они спасают вас, доставляют на теплоход, где, не смотря на то, что ты весь перемазан соляркой, укутывают шерстяным пледом, суют в руки железную кружку с обжигающим чаем. Ты с шумом делаешь глоток, ощущая дрожь, разливающуюся по телу. Сердце бьется так гулко, что каждый удар отдается в каждом уголочке твоего мозга. Тебя о чем-то спрашивают, но ты не отвечаешь, потому что не можешь распознать смыла этих фраз. Ты лишь киваешь, показывая, что согласен со всем, а в голове одна мысль: «Господи, спасибо Тебе, что дал сил, что помог, что послал этот корабль и этих людей спасти меня. Спасибо Тебе, что не обиделся на меня за обвинения и был отзывчивым. Спасибо Тебе».