Пятница, 29.03.2024, 14:39
Приветствую Вас Гость | RSS
|Регистрация |Вход
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 1 из 1
  • 1
Модератор форума: Hetty  
Форум » Территория для прозы » Интересное из прочитанного » Счастье потерянной жизни Н.Храпов
Счастье потерянной жизни Н.Храпов
ЛиндаДата: Среда, 20.07.2011, 03:46 | Сообщение # 1
;))) de rien ! ^_^
Группа: Администраторы
Сообщений: 1135

Медали:
За создание сайта За 50 Сообщений За 100 Сообщений За 150 Сообщений За 300 Сообщений За 500 Сообщений За 1000 Сообщений
Статус:
Смайл настроения:




 
ЛиндаДата: Пятница, 02.09.2011, 04:45 | Сообщение # 2
;))) de rien ! ^_^
Группа: Администраторы
Сообщений: 1135

Медали:
За создание сайта За 50 Сообщений За 100 Сообщений За 150 Сообщений За 300 Сообщений За 500 Сообщений За 1000 Сообщений
Статус:
Смайл настроения:
Перечитала сегодня некоторые главы. Все же сильная книга. Жизни стольких героев описываются, причем автор очень удачно переходит от одного ПТЗ (персонаж с точкой зрения) к другому. Вот уж где учиться и учиться. И самое привлекательное то, что автор в целом пишет свою биографию, поменяв лишь имена и особо узнаваемые детали, но при этом ни где не видать его личного мнения.
я помню когда взяла эту толстенную книгу в руки впервые: думала что я такое никогда не осилю и не думала даже начинать читать. Ну интересное название и все. а потом все же начала случайно читать первую главу. и все. пока не дочитала, то не могла оторваться. а потом еще перечитывала особо захватившие меня отрывки. будет время, то я здесь наверное выложу самые любимые отрывки.



 
ЛиндаДата: Пятница, 02.09.2011, 16:08 | Сообщение # 3
;))) de rien ! ^_^
Группа: Администраторы
Сообщений: 1135

Медали:
За создание сайта За 50 Сообщений За 100 Сообщений За 150 Сообщений За 300 Сообщений За 500 Сообщений За 1000 Сообщений
Статус:
Смайл настроения:
Самый наилюбимейший отрывок почти что ровно в середине книги. Его больше понимаешь, если вначале прочесть как муж унижал Лушу, сколько боли он ей принес. А она за ним на север, в ссылку.... Даже сейчас, выискивая этот отрывок в книге, не смогла сдержать слезы. Да и сложно быть спокойным, зная что это было на самом деле, что это не вымысел писателя, это описание реальных событий.
По дороге ей попадались оборванные, изможденные ссыльные, работавшие в лесу. Никакая женщина в нормальное время не отважилась бы идти в неизвестную лесную чащу, в гущу этих голодных несчастных людей, да еще на ночь. Но Луше некогда было подумать о себе, одна лишь мысль все сильнее и сильнее овладевала ее душой: "Где он здесь, в этих дебрях, и жив ли?" Веревки от мешка так больно резали плечи, ноги обутые в простые мужицкие ботинки, в тоненьких чулках ныли неизвестно от чего. Зайдя в чащобу, Луша стала одного за другим спрашивать у ссыльных о нужной деревне, но люди, пожимая плечами, или совсем не знали, или, что еще хуже, показывали сбивчиво, неопределенно.
Тайга посерела от надвигающихся сумерек, дороги не было, а тропинки, от штабеля к штабелю, по неглубокому снегу только путали ее. Наконец, она решилась идти прямо по целику. Густые заросли больно царапали руки, цепляясь за одежду и платок. Ноги или проваливались сквозь тонкую пленку льда в болото, или непослушно спотыкались о корявые запорошенные валежины.
Не один уже раз приходилось больно падать на коленки, неожиданно спотыкаясь, через предательски запорошенные снегом, сучлявые бревна. Несколько раз веревку на плече приходилось сдвигать с уже натертого рубца, которая через минуту опять непокорно ложилась на прежнее место. Где-то уж близко подходило и отчаяние: "Выберусь ли, или где-нибудь здесь, на этой ужасной чужбине, может быть, невдалеке от могилы мужа, упаду и я? - пугали леденящие душу ужасные мысли. - А, может быть, еще жив? А как там малютки? Надо идти", - и она шла...
У небольшого костра грелись ссыльные. Луша подошла к ним и голосом, дрожащим от обиды и горечи, спросила их:
- Мужики, я из сил выбилась, ищу маво ссыльного мужа, он лежить больной в деревне П., может быть, вы знаетя, как выйти на эту деревню?
Зрелище было потрясающее: перед ними стояла женщина с большим мешком за спиной. Из-под сбившегося на бок полушалка, непокорно торчали в беспорядке волосы. Руки, в кровавых ссадинах, беспомощно висели, как плети. Разбросанные по неглубокому снежному следу, ярко пестрели бисеринки застывшей крови. Сквозь прилипший к чулкам снег просачивалась кровь. Умоляющий взгляд Луши, и весь ее вид привел в содрогание сидящих мужиков.
Один за другим они молча встали перед ней, как бы в каком-то благоговении, и самый старший из них глухо проговорил, глядя Луше в глаза:
- Да, голубушка, лишь немногие из наших жен способны на такой великий подвиг. Я первый раз в жизни встречаю такое! Ну что ж, Бог тебя приведет к твоему мужу, а любовь твоя поднимет с постели. Деревни этой мы не знаем, их поблизости много, мы ведь тоже, как твой муж, здесь на чужбине, а вон, на окраине леса, стоит кузница, кузнецы в ней местные, они тебе уж, наверняка, покажут.
Луша, успокоенная, пошла по указанному направлению, проваливаясь в снег.
Ссыльные мужчины долго еще стояли молча, каждый объятый своей думой, глядели, как согнутая от груза женщина, пошатываясь, пробиралась вперед.
Старший из них, взглянул на ее след, пригнулся и, встав рядом на колени, что-то бережно собрал в пригоршню. Затем, поднеся к лицу, поднял голову вслед Луше и произнес, как бы про себя, глядя на застывшие капельки крови в руке:
- Вот они где подтвердились, кровью написанные строки:
В пустыне греховной земной,
Где неправды гнетущий обман,
Я к Отчизне иду неземной
По кровавым следам христиан...
Впоследствии выяснилось, что это был брат-христианин, Белавин.
Кузнецы издали заметили, как, пробираясь через чащобу, поднимая под ногами рыхлый снег, тяжелою походкой к ним пробирается человек, к крайнему удивлению, это оказалась молодая женщина. Они вышли из кузницы на воздух.
- Бог на помощь вам, люди добрые! - переводя дыхание и слегка разогнувшись, выпалила разом Луша. Потом подошла спиной к кузне, не снимая ноши, прислонилась к стене.
- Спасибо, матушка! Да куда бредешь-то в такой поздний час? Давай, хоть мешок-то сниму с плеч, глянь, как он придавил тебя! - проговорил сочувственно кузнец и подошел к ней, чтобы помочь.
- Нет, касатик, мешка я не сыму, пока притерпелась, а сыму - уж больше не надену, видать там чаво-то липнет. Из Москвы я, к ссыльному мужу пробираюсь, да не знаю, застану ли живова-та, да вот путаюсь по чащобе-та, сил моих нет, а люди не знают деревни-та. Расскажите мне, Христа ради, как выйти на деревню П.? - спросила Луша.
- Рассказывать-то тут нечего, деревня вон, за кустами виднеется, - указав рукою, проговорил кузнец, - да ведь ты не пройдешь в нее, тут вот овражек по дороге, а в нем ручей, хоть неширокий, но глубокий, тебе не перейти его. Передохни два-три часа, если хочешь, проводим.
- Да что вы, батюшка! Нешто можно ждать! Пойду. Где не пройду - Бог поможеть. Самое страшное прошла, а уж тут-та чаво осталось, - возразила Луша.
- Ой, молодушка, страшное-то у тебя еще впереди; что ж, помоги Бог! Вот, иди по этой стежке, она к перекату идет. Не перейдешь - вернись, подождешь - поможем, - сочувственно показал ей кузнец.
Луша оторвалась от стены, пошатываясь пошла, куда ей указали, и вскоре подошла к ручью. Перейти его было нельзя, и она, пройдя вдоль по берегу, нашла самое узкое место. К ее счастью, на самом бережку лежал хороший гладкий кол, видно, уже кто-то здесь пробирался. Кол оказался настолько длинным, что его хватило с избытком на другую сторону. Какой-то радостью наполнилось ее сердце, она медленно опустилась на землю, сняла мешок с плеч и, вставши на колени, помолилась. Плечи сильно загорелись огнем. Луша решила посмотреть, что там. Сняв теплую фуфайку с плеч, рукой она нащупала, что платье прилипло к ним. Из-за нетерпимой боли оторвать его было нельзя. Разыскав тряпок, она положила их под фуфайку на плечи и, одев ее, поднялась на ноги. С очень большим напряжением, Луша, при помощи кола, перебросила мешок на ту сторону. Затем, пробивши лед, напрягла последние силы, опираясь на кол, перепрыгнула ручей сама и, нимало не задерживаясь, простонав сквозь зубы, взвалив мешок на плечи, тронулась к деревне. Расспрашивая ребятишек, Луша нашла, наконец, нужный дом. Тихо вошла она во двор, а затем толкнув одну из дверей нижнего этажа, шагнула в комнату. В ней из людей никого не было. Четыре кровати стояли вдоль стен. Тяжелый воздух ударил ей в лицо. Взгляд невольно остановился на одной из кроватей, сердце вздрогнуло от испуга. Большая груда чего-то непонятного была покрыта ее собственным одеялом, какое она, когда-то, передала мужу в тюрьму. Сбросив осторожно мешок, она шагнула к знакомому одеялу, но в это время открылась дверь из соседней комнаты, и оттуда с испуганным видом вышла женщина - хозяйка дома.
- Тише, тише! Кто вы? Куда? Зачем? - проговорила полушепотом она, - к нему нельзя...
- Проститя меня, я увидела свое одеяло, мужа сваво ищу я, Петра Никитыча Владыкина, - не отступая от кровати, объяснила Луша и, ухватившись рукой за одеяло, наклонилась над таинственным бугром.
Она не слышала, как что-то объясняя ей, говорила хозяйка. Дрожащей рукой Луша приподняла край одеяла, а за ним отвернула угол тулупа. Перед ней лежало что-то совершенно невиданное: огромное туловище оканчивалось подобием головы. Все выглядело сплошной массой: вместо глаз, под полосками бровей, ниточкой обозначались веки, а под тем местом, где должен быть нос, виднелось маленькое круглое отверстие рта, и лишь только родимая изюминка около носа убедила Лушу, что это был ее муж.



 
ЛиндаДата: Пятница, 02.09.2011, 16:19 | Сообщение # 4
;))) de rien ! ^_^
Группа: Администраторы
Сообщений: 1135

Медали:
За создание сайта За 50 Сообщений За 100 Сообщений За 150 Сообщений За 300 Сообщений За 500 Сообщений За 1000 Сообщений
Статус:
Смайл настроения:
Следующий отрывок на тему брака, очень актуальную для всех. Опять же следствие данного поступка Жени вскрывается лишь в конце книги. Нельзя сказать что этот брак был заключен самовольно и все же у меня когда я читала в первый раз были какие-то не приятные ощущения. Соглашалась я с Мишей больше на тот момент.
В семье их с мамой было четверо, и материально они жили, сравнительно в достатке. Для матери Женя старался жить так, чтобы все было ей в утешение. Однако после крещения, когда юноша сблизился с молодежью, он все реже и реже оставался вечерами дома и приходил всегда далеко за полночь, а нередко и ночевал у людей. Мама его вначале сильно беспокоилась, заметив в нем такую перемену. Женя пытался объяснить ей, но когда бы он ни приходил, мама ждала его и не спала. Тогда он стал приглашать друзей к себе, и мама, увидев юношей и девиц-христианок, вскоре полюбила их, и сердце ее стало успокаиваться. Но однажды, когда он с группой сестер-девушек ушел вечером на общение и, задержавшись, домой пришел только после работы следующего дня, мама, приготовив ему покушать, и, садясь рядом с ним на стул, сказала:
- Сыночек мой, Женя! Болит душа моя о тебе, сколько ребят вокруг тебя, а девушек еще больше, хоть я и люблю всех их (они такие ласковые, умные и скромные) и я ничего подозревать не могу, но скажу тебе: искуситель-то хитрый, он ведь губит не только падших, а много погубил и опозорил таких прекрасных, которые и сами не заметили, как попали в его сети. Я вот гляжу на тебя, забегался ты совсем и в лице-то изменился, осунулся. Сынок, пора тебе видно жениться, хватит уже хороводиться, невест много: девушки одна краше другой, выбери себе по душе, да и благослови вас Господь.
Женя смиренно выслушал совет матери и, подумав, ответил:
- Мама! Я правда не думал еще об этом, да и думать не хочется. А почему не хочется? Я как посмотрю на других: как поженились - то как куры на нашестах, сидят в своих кутках и не видно их нигде; мне же хочется еще быть свободным и любить всех их, посмотри, какие они все хорошие да ласковые!
- Сыночек! - возразила мать, - всех любить не будешь, да и они не дадут, а запутаешься в этих делах - горя себе наживешь, вместо радости.
Разговор между сыном и матерью окончился ни на чем, но мысль о женитьбе все-таки засела в голове. Если раньше он не обращал внимания на сестер, как на девушек, то теперь почему-то стал обращать.
Находясь в общении, он присматривался ко всем, но почти все из них были такие милые, цветущие и, если какая сестра не выделялась лицом, то выделялась чем-то другим, и ему казалось, что все они как ангелы, что все они и к нему так ласковы, так приветливы, что ему хотелось любить их всех-всех. Он одинаково уважал всех, проводил личные беседы с девушками; беседовать приходилось немало. Но вскоре взгляд его стал меняться.
После общений почти всегда необходимо было провожать девушек до дома; и часто, оставаясь наедине, он чувствовал себя несвободным. А, когда провожал кого-либо из других сестер, то прежняя сестра (заметно было) оставалась в обиде. Это он испытал не раз, и ему было так обидно, что будучи высокого мнения о сестрах, он, в действительности же, обнаруживал в них плотское, мелочное. "А, что же там может открыться после брака? - подумал он и решил, - нет, не буду жениться, буду хранить сердце свое таким, чтобы оно вмещало всех, буду любить всех одинаково и для всех жертвовать собой". Этими мыслями он решил поделиться со своим другом Мишей.
Миша со всем усердием посещал общения и с каждым разом становился все более желанным. Проповеди его всегда были пламенными: и касались не только чувств, но - глубоко оседали в душе, запечатлеваясь в памяти и пробуждая к жизни, труду, борьбе.
Однажды, они остались вдвоем, чему были очень рады, потому что о многом хотелось поделиться.
Последнее время Женя стал замечать, что и Мишу окружало много девушек. Часто он проводил беседы с кем-либо из них, но чувствовал в общениях Миши с сестрами, какую-то святую христианскую строгость.
- Миша, - начал с ним друг, оставшись наедине, - я замечаю, что как тебе, так и мне все чаще приходится общаться с сестрами, и стал видеть, что некоторые из них неравнодушно смотрят на юношей, в том числе и на нас...
- Гм... не некоторые, а большинство! - поправил его Миша.
- Тем более, вижу, что ты это замечаешь. Не следует ли нам более конкретно определить наши взаимоотношения с сестрами? Давай мы останемся так, будем безбрачными!
Миша, храня улыбку на лице, немного подумал и ответил своему другу:
- Боюсь, брат мой, что ты скоро женишься! Я вот что хочу сказать тебе на это: жениться не грех, и любви бояться не надо - и то, и другое нам позволено Господом. Надо бояться - оказаться рабом плотской любви, а брачной жизнью - прикрывать буйство страстей и похотей. В период нашей юности важно сохранить чистоту сердца, а чистота сердца зависит от чистоты мыслей: то и другое вырабатывается в борьбе со страстями и похотями, восстающими на нашу душу. Нам очень важен взгляд на девушку-христианку, ибо от этого взгляда складывается и наше отношение к ней.
Брат Женя, не обманывайся; глядя на сестер, никогда не ошибайся, и знай, что они во плоти. А вот встречаться или оставаться с сестрой-девицей наедине - надо избегать. Очень немногие могут обуздывать себя. Они могут любить, ради этой любви и жизнью жертвовать, но им не дано быть главою семьи, и не им принадлежит превосходство духа. Стыдливость у девушки, ответственность в охране целомудрия, скромность в поведении - это ненадежное орудие против греха и падения. Главное - страх Божий, а он исходит от любви к Господу - вот гарантия всему. На нашей ответственности, как и на ответственности всех юношей-христиан, лежит великий долг: самим ходить в страхе Божьем и любви Его, и развивать это в наших девушках-сестрах: невеста ли она твоя, или хороший друг-сотрудник. Мы должны усвоить сами и научить их, что всякие отношения, кроме евангельских - плотские, поощрять их - значит посягать на чистоту сердец молодежи. Нельзя содействовать личным увлечениям, они и без того кипучи. Слово Божье учит: "Юношеских похотей убегай". Женщина имеет свое место в жизни.
Можешь себе представить: если бы наши сестры были лишены женской любви, нежности, ласки - это значит, что мы были бы лишены вот этого уюта, где мы сидим с тобой, а человечество было бы лишено того, что мы находим в нем прекрасным. Сколько диких, буйных характеров мужей укрощаются ни чем другим, как нежностью, лаской и терпением жен. Но все это дивно, когда подчинено действию Духа Божия, тогда и приобретает вид подлинного, святого благородства.
Мы не должны быть безрассудно требовательны к одежде, обуви и внешнему виду наших сестер - во всем этом тоже отображается женщина, причем девица, особо. Мы видим, что библейские символы берутся от наряда невесты или девушки. Но недопустимо нашим сестрам носить одежду, которая служит к разжиганию похотей - это наряд блудницы (Пр. 7,10). Поэтому, пришло время, друг мой, обратись к Богу, чтобы Он послал тебе навстречу твою Ревекку, и женись.
Вскоре после этого разговора, Женя так ли поступил, или иначе, но чаще стал задерживаться в семье Грубовых, у которых были девушки: Лида и Катя. И та, и другая - христианки; Лида - более ласковая, нежная и женственная, Катя, хотя и старше сестры, но бойчее ее в разговоре и в поведении. Вначале домашние не могли угадать, кого именно из двоих избрал Женя; им очень хотелось, чтобы он избрал старшую дочь, но к их сожалению, Женя полюбил Лиду. И эта любовь была взаимной.
Родители Лиды были очень рады принять в семью такого зятя. Но следуя древним традициям и подбирая библейские факты (женитьбу Иакова на дочерях Лавана), возразили ему, сказав, что они должны отдать прежде не Лиду, а старшую их дочь Катю; к тому же она была их любимицей. После вразумительных, но бесплодных бесед, дело перешло к огорчениям: Женя не мог изменить Лиде и жениться на нелюбимой, а родители, поступая по своим традициям, настаивали на браке со старшей дочерью.
Дело было передано на обсуждение некоторых старцев, которые, в угоду родителям, не разрешили Жене брак с Лидой. Поскольку же он не подчинился, то вынесли церковное наказание - лишить участия в служении. Женя кротко переносил это, пока старцев, вынесших такое решение, не убедили в несправедливости, и решение отменили; а брата Женю с сестрой Лидой в конце 1935 года сочетали.



 
ЛиндаДата: Пятница, 02.09.2011, 16:22 | Сообщение # 5
;))) de rien ! ^_^
Группа: Администраторы
Сообщений: 1135

Медали:
За создание сайта За 50 Сообщений За 100 Сообщений За 150 Сообщений За 300 Сообщений За 500 Сообщений За 1000 Сообщений
Статус:
Смайл настроения:
Здесь уже про Мишу, который уже более явно в вопросе брака пошел самовольно. В итоге у него все сложилось на много хуже чем у Жени. Мне хотелось и плакать и смеяться когда я читала этот отрывок. Смешно что он загадывал на счет номеров, и грустно, что увы, такова реальность.
- Миша! Я хочу поговорить с тобою наедине, - взяв за рукав, остановила однажды Михаила Шпака Екатерина Тимофеевна. - Жалко мне смотреть на тебя: не обшитый ты, не обстиранный, сыт ли ты, или еще крошки во рту с утра не было, никто тебя не видит, а нужен ты всем и для всех желанный. Не пора ли тебе подумать о женитьбе, душа моя вопит за тебя, жалко как сына и друга. Сестер-то в нашей церкви, погляди, как много, да одна краше другой. Присмотри любую, помолитесь, да и благослови Бог, хоть пристанище будешь иметь свое.
- Да, сестра Екатерина Тимофеевна, совершенно правильно - ответил ей Михаил, - все это так, но вот что смущает меня: время очень лютое, скорбью земля переполнена, а тем паче, у христиан. Я только вышел из тюрьмы, а она опять по пятам гоняется за мной. Вы же знаете, Господа я не оставлю, а значит и проповедовать не перестану; стало быть и о женитьбе, что думать, коли в любой час и минуту схватят и опять бросят в тюрьму.
А на девушек я смотрю так: все они такие милые, цветущие да нежные. Ну, возьми какую из них, а завтра нужда изомнет ее в комок да и выбросит на жизненную свалку, да помилуй Бог, и туда, за проволоку, попадет кто-нибудь. Сколько я их видел там, страшно и подумать, в кого превращается женщина в тюрьме.
- Миша, да что это ты говоришь? - остановила его Екатерина Тимофеевна. - Ты же проповедуешь другое, призываешь к самоотвержению всех, независимо от пола. Выбрось это из головы. Что ж, Господь дал сестрам красоту, ласку и нежность - для пустоцвета, что ли? Или для потехи и прихоти развратников, да самолюбования? Ты посмотри, как красавица Авигея оставила свои хоромы, да пошла скитаться с Давидом, сделавшись его женою. И в плен попадала, и по пещерам скиталась. С радостью она пошла с ним, чтобы создать уют и утешать Давида в его безотрадных скитаниях. И ради чего? Она верила и видела, - "что войны Господа ведет господин мой", а еще верила, что "...душа господина моего будет завязана в узле жизни у Господа, Бога твоего" (1Цар.25:28-31).
Чего другого должна желать христианка-девушка, как не того, чтобы всем, чем Господь наделил ее, внешне и внутренне - все отдать и всем служить другу своему, служителю Божию, ведущему войны Господни, если это тот, кого назначил ей Бог, в ее судьбе. А насчет хрупкости и нежности, ты не бойся, а скажи откровенно: в ужасах переносимых тобою, сколько великанов рухнуло, как соломинка? И не Господь ли, сохранил тебя от гибели там, где - не чета тебе - сотлели безвозвратно?
Да и я, нежной, хрупкой вступила в семейную жизнь, а сколько горя пришлось хлебнуть с кучей детей, когда мужа в плен взяли?! Да вот не раздавила жизнь, а с Божьей помощью, все перенесла.
Миша, для Бога ведь все равно, кого укреплять: великана или хрупкую женщину. Вот Асса воззвал к Господу и сказал: "Господи, не в твоей ли силе помочь сильному или бессильному?" (2Пар.14:11). Конечно, пусть избавит тебя Господь от какой-либо модницы, у которой одно на уме: пожить в свое удовольствие - легко, красиво, пышно, и без горя. От таких беги подальше, как бы умны и хороши они не были. Да и так скажу, что только один Бог, может избавить от такой женщины; они в мире есть, есть и среди христиан, и спрятаны как сеть в траве, а впадает в эту сеть какой-нибудь неразумный юноша или, кто кривит душой пред Богом. Вот, давай, мы помолимся, и Господь пошлет тебе подругу жизни, только уж доверься Ему всецело, сам не мудри, - они преклонили колени и горячо помолились Богу о судьбе Михаила.
После этой беседы сердце юноши, конечно, стронулось. До этого ему казалось, что в брачном вопросе нет особой сложности, да и не раз давал советы другим, а как самому пришлось, вплотную, подойти к этому, то и растерялся. Как поглядел Миша на сестер, да увидел: все они хороши, все вроде ревностны, друг от друга не отстают. Да и приглядывался к некоторым, а как подойти - робость берет. Ну, а уж уединяться с какой-то сестрой, и проводить специально время, заключил он, ему, как проповеднику, совсем не подобает; а душа коль тронулась - не остановится.
Наконец, к одной сестре он почувствовал особое расположение, ее звали Татьяной. По характеру своему кроткая, молчаливая, приятная внешностью, исполнительная. Правда, грамоты большой не имела, ютилась с родными в тесной избенке, но любила пение и Слово Божие. В один из свободных майских дней, Михаил с молодежью собрались прославить Бога в степи, среди цветов, была там и Татьяна. Во время перерыва, в разговоре с ней, Михаил спросил ее, как она смотрит на союз с братом? Та ответила ему как-то просто:
- Да, знаете, брат, когда нареченный Богом подойдет, то там и смотреть будет нечего, Сам Бог все усмотрит и даст свидетельство в сердце.
Миша удивился такой простой вере в молчаливой девушке, но объявить себя этим нареченным, его что-то удержало. Видно суждено Господом было, в этом вопросе ему иметь серьезное искушение.
Вскоре после этого разговора с Таней, состоялось очень радостное молодежное общение, которое прошло спокойно, и в котором Миша обратил внимание на одну сестру - Дину.
Дина очень вдохновенно и выразительно рассказала стихотворение и, сев за пианино, с группой друзей, красиво пропела христианский гимн. Вечером, по дороге, Миша разговорился с ней подробнее, и выпало ему как раз, в числе других девушек, проводить ее домой. Время было еще не совсем позднее, и Дина вместе с мамой, которая вышла открыть калитку, пригласили Михаила в дом.
Первый раз он оказался в доме сестры Дины, В большом, просторном доме она жила одна с мамой. Из беседы ему стало известно, что семья Дины не так давно переехала из большого города. Родные были люди зажиточные, имели в том городе свое доходное занятие, но жизненный шквал вырвал их из насиженного гнезда и перебросил в далекую Азию.
Здесь отец Дины умер, оставив им некоторое состояние, и теперь они с матерью остались вдвоем. Мать Дины была по-своему религиозная, могла хорошо держать семью в руках, но дочери не запрещала ходить в собрание баптистов,
Пышная внешность Дины, рассудительность в беседе, грамотность, любовь к музыке и тактичность в поведении заметно привлекли внимание Миши.
Беседа у них задержалась до позднего часа, и Михаил поторопился на квартиру.
Вопрос женитьбы у Михаила встал в самой конкретной форме; приближалось лето, и его обитание в мастерской стало просто нестерпимо. Но сердце его очень серьезно раздвоилось, теперь уже между сестрами Таней и Диной. С такой больной душой он пришел однажды к Кабаевым и рассказал свой секрет Екатерине Тимофеевне.
- Ой, Миша! Как бы ты не начал мудрить да не нажил бы себе беды. Запутаешься, брат, и от горя намаешься, - заметила ему старушка.
В этот вечер он решил, что надо идти делать предложение, но кому?
В посте и молитве он провел весь день, но тяжелое раздумье томило его душу. Сердце раздваивалось, и он долго, с поникшей головой, молча сидел у Кабаевых. Потом зашел за занавеску и в молитве к Богу, со смущенным сердцем, дал себе такой зарок:
- Вот, приду на трамвайную остановку и, если первым подойдет третий номер - поеду к Татьяне, а если второй номер - поеду к Дине.
С этим решением Михаил попрощался и вышел за калитку. Прошел два-три шага, и в его сердце как будто что-то оборвалось, из-за угла выехал трамвай и по форме его он догадался, что это третий номер. Где-то в тайнике души промелькнула обстановка у Дины, ее пышный вид, пальцы бегающие по клавишам пианино... И он вначале было рванулся, чтобы согласно зароку, добежать на "тройку" и ехать к Татьяне, но преимущества Дины понудили его переменить решение.
Медленно он брел по тротуару, пропуская бегущих на трамвай, рассчитывая, что тот сейчас тронется. Однако, трамвай с третьим номером предательски не двигался и дождался, пока он тихим ходом подошел к нему. Через минуту, медленно, не закрывая дверей, он проехал мимо Михаила.
Прошло после этого еще несколько трамваев, но "двойки", как он рассчитывал, не было. Сердце у Михаила сильно взволновалось от загадочной задержки, но потом вдруг замерло, и голова медленно опустилась на грудь, как у человека в чем-то провинившегося. Не торопясь, мимо него прошел опять третий номер и, дрогнув, остановился.
Михаил отошел немного назад, уступая дорогу проходящим людям, и стоял, как вкопанный. Подгоняя "тройку", второй номер, сигналя, просил для себя место на остановке. Юноша, с глубоким вздохом, вошел в него и сел на сиденье.
Сильные мысли, как набат о бедствии, раздирали душу: "Это ты, кто так строг был все годы к себе и к своим близким, в таком решительном и ответственном деле, по-мальчишечьи, легкомысленно разыграл лотерею, да еще и нечестно? Это ты так решаешь жизненно важный вопрос? А где Бог твой?" Но Михаил чувствовал, что почва под ногами поколебалась, и он предался течению.
Вдруг вагон сильно вздрогнул, резко замедлив ход, наклонился на бок и с грохотом остановился почти поперек пути. "Сошел с рельс!" - раздалось в толпе, и люди через несколько минут, убедившись, что "здесь толку не будет", один за другим покинули трамвай. Проходя мимо, все с удивлением глядели на Михаила Шпака, а он, совершенно раздавленный своим поступком, сидел, не зная, что ему делать. Потом, как бы немного ободрившись, решил:
- Осталось последнее, теперь, я уже так или иначе, пойду любым путем к Дине и, придя, сразу сделаю ей предложение. Если она откажет мне или ответит неопределенностью, то я тут же попрощаюсь и поеду к Татьяне, ведь она мне ясно ответила: "Сам Бог все усмотрит и даст свидетельство."



 
Форум » Территория для прозы » Интересное из прочитанного » Счастье потерянной жизни Н.Храпов
  • Страница 1 из 1
  • 1
Поиск:


Мечтатели неба © 2024